Многосерийный фильм «Наследие» стал большим режиссерским дебютом известного клипмейкера Алексея Голубева. Производством картины занималась компания MAG Film. В интервью порталу PopCornNews режиссер рассказал, как появилась идея создания полнометражного сериала в жанре постапокалипсиса, а также поведал о вызовах, стоящих сегодня перед российским кинематографом.
«Работы, которые делал 15 лет назад, были бы сейчас еще больше в тренде»
— На вашем счету более 400 клипов для звезд российской эстрады и рекламных роликов. Как много уходит времени на создание клипа?
— На самом деле клипов гораздо больше. Есть такие, которые просто не заявлены. В среднем на клип уходит месяц — от начала его разработки до выпуска в жизнь. А по-хорошему, если есть возможность и если есть история, которая требует большей проработки, лучше тратить на производство два месяца. Но это не всегда реально, потому что артисты, как только песня начинает играть, принимают решение ее экранизировать.
— Какими клипами вы гордитесь больше всего и почему?
— Я не помню, какие клипы снимал. Я даже недавно столкнулся с тем, что ко мне подошел человек и сказал: «Такой-то ваш клип, он такой классный!» Я его снимал лет шесть назад и, представляете, забыл. Плохо это или хорошо, но я не пересматриваю свои работы.
То, что мне нравится, наверное, «Не молчи» Димы Билана. Потому что там мы подняли тему, которая сработала. Это значит, что мы не просто так потратили время, средства и силы. Есть еще клипы с Эмином Агаларовым, которые тоже имеют такую социальную направленность.
Клипы — это мое хобби. Я сделал, выпустил и пошел дальше. Мне сейчас больше нравится продюсировать. Молодые ребята команды MAG Film Moscow, можно сказать, мои ученики, выпускают много разных клипов для молодых артистов, вот они мне нравятся больше, чем то, что делал я.
— Аудитория стала более разборчива. Что больше всего люди ценят в клипах?
— У каждого артиста есть своя аудитория, эта аудитория имеет определенные потребности. И клип — это большой рекламный ролик песни и исполнителя.
Надо понимать, что аудитория артиста ведет определенную историю, и тогда мы четко понимаем, куда работать. Но, если бы была возможность делать творческую работу, где можно не думать об аудитории и поиграться с пространством, я был бы счастлив. Но мы делаем коммерческие вещи, и они дают свои плоды. Такова игра.
— Стали ли артисты более разборчиво относиться к клипам?
— Я не могу сказать, что артисты стали более разборчивы к клипам. Мы уже много лет работаем достаточно профессионально, артисты приходят и говорят: «Разработай, сделай, придумай новый образ или еще что-то». Мы работаем с этим.
Артисты доверяют клипмейкерам. К тому же у каждого артиста есть свой менеджер, который следит, чтобы все было правильно сделано, чтобы аудиторию не потерять. Эксперименты мало кто любит.
— Как изменились клипы и подход к ним? Есть ли разница между тем, что делали 15 лет назад и сейчас?
— Я недавно пересматривал свои работы, которые делал 15 лет назад. И на удивление они сейчас были бы еще больше в тренде. Поражает эта цикличность. Я веду к тому, что принципы не поменялись. Поменялась музыка, поменялся ритм, вместе с этим поменялся монтаж, какие-то изображения, кадры и так далее. Но структура осталась той же самой.
«Диплом доставался очень непростым путем — долго, мучительно»
— В юношестве перед вами встал выбор — закончить юрфак либо дальше работать на ТВ и радио. Принятое вами решение очевидно. В результате удалось ли вам потом получить образование, которое близко к нынешней стезе? Как считаете, необходимо ли режиссеру соответствующее образование, чтобы стать лучшим в своем направлении?
— Режиссеру необходимо образование. Скажу больше: я ежедневно возвращаюсь к литературе и конспектирую какие-то вещи. И речь не только о кинематографе, но и о психологии, потому что нынешний кинематограф идет по принципу психотипов. Для меня архиважно, чтобы герои, которых я выбираю, четко попадали в психотип персонажа, соответственно, и в психотип самого актера, самого человека. А то, что я стал дипломированным режиссером, — да, стал, у меня есть диплом, он доставался очень непростым путем — долго, мучительно. Мне приходилось работать, учиться параллельно. Я продолжаю это делать. Образование — это необходимость.
— Какие советы вы можете дать начинающим клипмейкерам?
— Ничего не бояться, идти вперед, слушать музыку и любить эту музыку. Больше смотреть, стараться не повторяться, делать что-то свое, искать свой стиль, набивать руку. И очень много-много-много снимать — для того, чтобы научиться владеть изображением, и чтобы через изображение владеть аудиторией.
«Пандемия мне помогла с головой уйти в этот проект»
— Ваш сериал «Наследие» близок к жанру антиутопии. Какое произведение (фильм или книга) вдохновили вас на этот сюжет?
— Наш сериал и есть антиутопия. Это научная фантастика, это постапокалипсис. Что натолкнуло? Натолкнула наша жизнь, в первую очередь — история наших детей, которые пропадают в интернете, пропадают в гаджетах. Основным движком был вопрос, который я как-то задал себе: что будет с людьми, если погрузить их в мир без благ цивилизации? Собственно, это было начало и это развилось в то, что мы сняли и сейчас предлагаем зрителю.
Я не вдохновлялся никакими книгами, но если говорить о том, на что я мог опереться, на чем мог основывать эту историю, то «Повелитель мух» из всех литературных произведений ближе всего. Я думаю, что этот многосерийный фильм может быть кому-то не очень приятным. Кому-то, наоборот, понравится эстетика, которую мы создали. Но этот мир был создан в наших головах. И этот мир мы сняли и разработали, болели над каждой сценой — это исключительно наше российское кино.
— В кого придется перевоплотиться Егору Бероеву, каким будет его персонаж?
— У Егора Бероева очень непростая роль. С одной стороны, она кажется простой, с другой — она с большими вопросами и подводными камнями. Я думаю, что нет смысла говорить о персонаже — лучше посмотреть фильм. Но ему приходится предавать, обманывать, брать все в свои руки, чтобы спасти свое чадо. Осуждать этого персонажа мы не можем, потому что у каждого есть любимые люди, ради которых мы можем пойти на все что угодно. Тут зритель может решать для себя, как он будет относиться к этому герою, но у этого героя очень глубокая мысль — через тернии к звездам. В общем, надо смотреть кино.
— Трудно ли сейчас снимать кино?
— У меня был большой перерыв с 2014 года. Я в тот момент стал производить шоу. Этот фильм не только мой продюсерский проект, но еще и режиссерский дебют. Было непросто снимать фильм даже по той причине, что у меня не было шансов до пандемии воплотить эту историю в жизнь. Именно пандемия мне помогла, так как многие шоу переносились. Пандемия мне помогла с головой уйти в этот проект и отдаться полностью фильму «Наследие».
— Какие режиссеры вас вдохновляют?
— Не то чтобы кто-то из режиссеров меня вдохновляет. Я человек насмотренный, я интересуюсь и не просто интересуюсь — я люблю кинематограф. Безусловно, один из фаворитов, которого я изучал, — это Стэнли Кубрик, это Андрей Тарковский, это отчасти и Меньшов — у него были интересные приемы, которые делали его фильмы популярными. Не могу не сказать про Гая Ричи, не могу не сказать про Константинопольского, не могу не сказать про то, что делают Бондарчук и Кончаловский.
Я также хочу отметить Вонга Кар-Вая (гонконгский кинорежиссер, сценарист и продюсер — Прим. ред.), мне нравится его изображение, то, как он рассказывает историю. И Ким Ки Дук (южнокорейский режиссер и сценарист — Прим. ред.). Этих режиссеров достаточно много. Бергман, Хичкок — безусловно. Как бы Хичкока ни ругали в мире кино, он делал гениальные вещи.
— Хотели бы снять еще один полнометражный фильм в будущем?
— У меня есть идеи, это историческое кино. Это кино, основанное на истории Государства Российского, Российской империи. Есть еще один проект, более глубокий, тоже исторический. Это то, к чему я приду, но они, к сожалению, пока неосуществимы, потому что требуют больших финансовых вложений для реконструкции. По этой причине пока остаются проектами, остаются только мечтой.
«Сравнивать нас с американским производством — это все муть»
— На Западе есть Universal, Disney, Columbia Pictures, Warner Bros. и прочие студии-гиганты. Почему таких студий пока нет в России?
— Здесь я не соглашусь. У нас есть «Мосфильм», просто он немножко переквалифицировался и перестал производить так много кинолент, как прежде. Кино для Запада — это в первую очередь бизнес. А для нас — творчество. И тут надо понять соразмерность того, что мы хотим. Мы хотим делать русское кино, которое будет интеллектуальным и творческим, но в меньшей степени зрительским, или мы хотим делать зрительское или коммерческое кино. В таком случае надо будет объединяться с зарубежными партнерами, чтобы получить прокат на рынки Америки, Европы и даже Китая.
— Как оцениваете будущее российского кинематографа на мировой арене?
— Как только наши зрители вернутся в кинотеатры, как только они начнут любить и уважать труд российских кинематографистов, как только они начнут верить режиссерам и продюсерам, тогда и начнутся нормальные плодотворные фильмы. Сравнивать нас с американским производством и говорить, что мы где-то отстаем, а где-то, наоборот, уходим слишком влево или вправо — слишком «русское» кино, слишком артхаусное кино — это все муть.
Потому что, если зритель перестанет шпынять… Даже нет, пусть шпыняет, потому что у режиссеров тоже есть ошибки. Но надо уважать труд людей. Потому что кино — это очень сложный производственный процесс. Отчасти даже сложнее, чем запуск сверхсложного автомобиля. Я уверен: наши фильмы выйдут на мировую арену, как только мы перестанем гнобить наших производителей, режиссеров и продюсеров, которые любят это дело и отдают ему большую часть своей жизни.
Источник фото: Компания MAG Film
Автор: Анна Скворцова Ольга Тарантина